Некоторое время она внимательно смотрела на него, затем улыбнулась.
— Конечно.
Проклятие! Еще одно ее свойство, вызывающее восхищение. Она дарит прощение, не устраивая при этом сцен и не впадая в самоуничижение. Он потер то место на груди, куда она больно ткнула пальцем.
— Я второй раз вижу вас рассерженной. Чтобы избежать дальнейших повреждений моего организма, может быть, е будете сообщать мне, чем огорчены?
— Если не считать упрямцев, которые то добры и приветливы, то холодны и неприступны…
— Да, но я не упрямец.
— Это как посмотреть, — сказала она, и на щеках у нее появились ямочки.
— Пожалуй. Что еще вызывает у вас возмущение? Она поджала губы и некоторое время обдумывала свой ответ.
— В людях меня возмущают эгоизм, жестокость, ложь, — ответила она серьезным тоном.
«Эгоизм. Жестокость, Ложь». Все это о нем. В особенно сти ложь, когда речь идет о ней, о Хейли.
— Я постараюсь не иметь с этим ничего общего, — сказал он через силу. «Слишком поздно, Стивен!» — прокричал внутренний голос.
— Я ничуть не боюсь, что вы можете когда-либо посту пить эгоистично, жестоко или лживо, — тихо сказала она, вся ее душа отражалась в глазах.
Его снова обдало волной стыда, а грудь стеснило так, что он с трудом вздохнул. «Скажи ей. Скажи сейчас», — говорил он себе.
— Хейли. Я вовсе не тот образец всех совершенств, за кого вы меня принимаете. На самом деле я… — Голос его замер, потому что она коснулась его руки.
— Нет, Стивен, вы такой и есть. — Она подняла на неге сияющие глаза. — Это так, поверьте.
Застонав, он схватил ее в объятия и прижал к гулко бьющемуся сердцу. Он зарылся лицом в ее душистые волосы к закрыл глаза от снедающего его стыда. Она посмотрела не него так же, как малышка Келли этой ночью, — с наивным обожанием, лучившимся во взгляде широко раскрытых аквамариновых глаз. С обожанием, которое заставило его впервые в жизни усомниться, что он действительно такой уж негодяй. И ей-богу, это ощущение ему очень понравилось.
Но, увы, он этого не заслуживал.
«Отойди от нее. Скажи, что ты завтра уезжаешь».
Но вместо этого он крепко обнял ее. Прижав Хейли к себе, он попытался вобрать в себя хотя бы немного ее доброты, зная, что завтра, после того как он уедет, это восторженное выражение исчезнет из ее глаз. Ему показалось, что он теряет нечто очень важное, и он прижал ее к себе еще крепче, чтобы впитать ее обаяние, надолго сохранив в себе это мгновение.
Послезавтра его здесь не будет.
— Вы очень хороши, мисс Олбрайт, — сказал Стивен Памеле вечером, входя в гостиную. Он окинул ее взглядом с ног до головы, рассматривая бледно-зеленое платье и прическу, которая очень шла ей. — Вы сегодня вскружите головы всем мужчинам.
Щеки девушки залил румянец.
— Благодарю вас, мистер Барретсон. Вы тоже прекрасно выглядите.
— Благодарю вас… — Голос его замер, потому что он заметил Хейли, стоящую в дверях.
То было неземное видение в облаке цвета светлой морской волны. Низко вырезанный лиф облегал ее грудь, открывая взгляду соблазнительную кожу цвета сливок. Каштановые локоны были сколоты на макушке и ниспадали на шейку в художественном беспорядке, несколько блестящих прядей обрамляли сияющее лицо. Локоны были схвачены лентой под цвет платья и глаз.
Боже! Он шумно выдохнул. При виде этой красоты у него буквально остановилось дыхание. Он подошел к ней, взял за руку и запечатлел пылкий поцелуй на пальчиках, обтянутых перчаткой.
— Вы прелестны, — тихо проговорил он. — Совершенно прелестны.
Румянец ее стал гуще.
— Это красивое платье, Стивен…
— Красива та, что в нем.
И он поцеловал тыльную сторону ее запястья, будучи не в силах найти слова, говорящие о его потрясении. Она тихо ахнула.
— А вам не кажется, что лиф немного вызывающий? Взгляд Стивена скользнул ниже. Вырез действительно бы низкий, но вполне соответствовал моде. По правде говоря он был даже скромен по сравнению с платьями, которые нося светские дамы. Кожа цвета сливок мерцала над бледным аквамарином ткани, и взгляд Стивена остановился на выпуклостях ее грудей. Ему вдруг захотелось провести пальцами пс этим волнующим изгибам, и только собрав всю свою волю он удержался.
— Все превосходно, — успокоил он Хейли; от подавленного желания голос его звучал хрипло. — Вы просто ангел, сошедший на землю.
— Мне очень нравятся эти анютины глазки. Они так изящны…
— Можно идти? Мы готовы? — прозвучал голос Памелы с другого конца комнаты.
— Да, мы готовы, — ответил Стивен, с трудом отводя взгляд от Хейли.
Он подал руку обеим девушкам и подвел их к ожидающей двуколке. Гримзли держал поводья, а Стивен помогал дамам сесть. Затем он устроился между ними и взял в руки поводья. Коляска была рассчитана на двоих, и втроем они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Стивену никогда еще не доводилось править таким экипажем, и он надеялся, что его неумение не будет замечено. Он тронул лошадь, надеясь, что все пройдет хорошо.
Хейли вошла в элегантный дом Лорелеи Смит, и сердце ее гулко забилось от сладостных предвкушений. Стивен так посмотрел на нее — и сейчас смотрел — своими неистовыми потемневшими зелеными глазами, что ей стало трудно дышать.
Она всегда испытывала страх перед приемами. Те несколько приемов, на которых она побывала, не приносили ей ничего, кроме острого смущения. Она была слишком высока ростом, и никто не приглашал ее танцевать, а одета она всегда была немодно и бедно.
Но сегодня все было по-другому. Сегодня она чувствует себя принцессой. У нее прекрасное платье, и ее сопровождает самый красивый, самый замечательный человек на свете. — Хейли, Памела, — с чувством проговорила Лорелея, «протягивая к ним руки. — Очень рада вас видеть. И мистера Барретсона. Как чудно, что вы здесь. — Она коротко кивнула Памеле, и взгляд ее остановился на Хейли. — Боже мой! Какое красивое платье, Хейли! — сказала гона, рассматривая своими цепкими глазами все детали туалета Хейли. — Кажется, я никогда не видела, чтобы вы f были так прекрасно одеты. — Она просунула руку под локоть Стивена с видом собственницы и продолжала: — Обычно Хейли носит скучные коричневые тона. Это выглядело бы совершенно непозволительно, если бы все уже не привыкли к ее… эксцентричности. А теперь, мистер Барретсон, разрешите мне представить вас моим гостям. А вы, мисс, надеюсь, извините нас? — И, повернувшись к Памеле и Хейли спиной, она повела Стивена в гостиную, прижимаясь к нему бедром.
— Терпеть не могу, как эта женщина обращается с тобой, — зашипела Памела. — Мне так и хочется стереть с ее лица это самодовольное и высокомерное выражение. И как она смеет присваивать себе твоего мистера Барретсона? Почему она…
